Проза by Глория
Хранитель Истины (роман)
Глава 1.
Представьте себе ночь. Ночь в тайге… Представили? Простите, а вы там были? Нет? Тогда что же вы представили… Воображаю себе вашу тайгу: пара сосен, небо в звёздах. А ещё там обязательно должен быть костёр и палатка. Или домик такой деревянный, изба… Тайга это вам не просто пара сосен. Это сотни, тысячи сосен вокруг. И ели, разлапистые такие ели. И мрак. Даже днём в таёжном лесу царит мрак. Страшно? Мне уже страшно…О чём я… Ах да, тайга. Так вот, представьте себе тайгу. Ночью… (Костерок и палатку можете оставить, ладно, так и быть…) Под ногами низенькая трава да мох. С веток тоже что-то свисает, как борода. Но любоваться красотой таёжной ночи вам мешают тучи вездесущего комарья. Они до вашей крови очень падкие! И только истинный горожанин поедет в тайгу, полагаясь на антикомаринные средства, как на Господа Бога. Доверять рекламе? На даче, быть может, эти средства помогают в борьбе с кровососами. Так то дача! Там комары ленивые, пресыщенные. Создатели спреев, скорее всего, дальше дачи носа и не совали. В тайге комары крепкие, голодные, неутомимые! И потому злые. Или злые, потому что кое-кто вторгается на их законную жилплощадь? Они тут жили себе, жили. И вот мы нарисовались, люди. Все из себя такие важные! Неожиданно и без предупреждения! Кушайте, дорогие нас, сколько вашей душеньке угодно! Это мы, любители природы, к вам пожаловали! И кушают же ведь, кушают… не давятся.
Совершенно не пугаясь комаров, в одну из таких летних ночей обретался в таёжном лесу охотничек один, некто по фамилии Томилов, а по имени-отчеству Лев Викторович. Был Томилов Лев Викторович охотником заядлым. По совместительству сторожем одной из больниц в морге. Пенсия маленькая, вот и работёнка нужна. Не пыльная, спокойная. В самом деле, спокойная. Оттуда не убегают, туда не лезут. Хотя почему не лезут… было дело. Хотел кто-то однажды выкрасть почившего в бозе дядюшку. За каким-то делом понадобился покойный своему племяннику. Завещание что ли переоформить? Так пустое дело! Дядюшка нем, как рыба. Холоден, как лёд. И вообще, абсолютно безучастен к жизни и проблемам своего дражайшего родственничка. В остальном же тихо всё было. Да ну его, город этот! Не столько охоты ради приезжал Лев Викторович в тайгу. Отдыхал, единство духовное с природой матушкой ощущал. Что ни говори, а отошёл современный человек от флоры и фауны, отдалился. С тех пор, как изобрёл колесо. Всё как-то не досуг, всё некогда. Дела. А природа она такая, что с ней связь поддерживать нужно! Чтобы она потом нас как элемент чужеродный, для неё вредный, не извела. Вот Томилов и старался, поддерживал связь. Приезжал на одно и то же место. Знал его так же хорошо, как дворик у дома в городе. Уютно, славно. Пускай лес, пускай глушь! Зато душевно… Даже комары, как свои стали. Кусать кусали, но уже будто бы добрее, играючи… И можно было размышлять и размышлять, думать и думать. Хочется петь – пой! Хочется громко рассмеяться – смейся! И если вдруг заплакать хочется – плачь… Сосны не выдадут, комары не разболтают. Любую тайну доверить им можно. Даже государственную…
Неожиданно, (а иначе, зачем писать обо всём этом просто так) ночную беседу Льва Викторовича с природой и самим собой нарушила яркая голубо-синяя вспышка где-то в чащобе. Славно сверкнуло, богато! Спящие птицы с полными драматизма голосами встрепенулись и полетели кто куда. Лев Викторович окинул пристальным взором небо, что виднелось меж верхушек сосен. Небо было чистым. Звезды, как им и положено, сияли. Что же тогда вспыхнуло? И ничего лучше на ум не пришло, кроме как метеорита. Летел, летел каменюга, да и долетался! Со всей своей космической дури шваркнулся о Землю-матушку! Нет, не то что-то. И на веку Льва Викторовича пусть метеориты не падали, но он прекрасно знал признаки вторжения незваного гостя. «Без шуму и пыли» метеориты не могут. Против законов физики не попрёшь, будь ты хоть из такой дали, о которой никто ни сном, ни духом! Если не метеорит? Что тогда? Военные опять учения вздумали проводить? У нас всегда так: чуть что – военные, военные… Нашли крайних, понимаете ли. Наш Томилов военным не был. В тайны военные его не посвящали. А вопрос-то оставался открытым. И если его не закрыть, то будет сложно сегодня уснуть… Оставалось только одно – пойти в разведку. И Лев Викторович бы пошёл... Но всегда найдутся разумные причины, ставящие палки в колёса самым смелым душевным порывам. Во-первых, внутренний голос вкрадчиво напомнил пионеру-пенсионеру о технике безопасности: от любопытства кошка сдохла. Во-вторых, внутренний голос поспешил уведомить, что искать приключений на пятую точку в его, Льва Викторовича почтенном возрасте, не солидно. В-третьих, днём видно лучше.
Поэтому, внимательно выслушав аргументы от самого себя к самому же себе, со спокойной душой охотник перенёс вылазку в «аномальную зону» на светлое время суток.
Испуганные птицы ещё долго не могли прийти в себя. Перекрикивались, хлопали крыльями. Тут, как на зло, прилетел филин. Сел неподалёку и давай закатываться со смеху. Вот уж кого-кого, а этого певца Лев Викторович не любил. Шумнул. Филин снялся с места и, ухнув по дороге с особой проникновенностью, чтобы охотника пробрало до самых костей, чинно удалился.
После получасовой посиделки у костра и обсасывания в мозгу возможных причин загадочной вспышки, Лев Викторович решительно встал, потушил костёр и отправился… спать! Он всё жалел, что ему не пятнадцать. Ну, на худой конец, не сорок лет. Сейчас бы обязательно руки в ноги и туда, где вспыхнуло нечто! А так и оставалось ему, что только кряхтя, сев на карачки, залезть в палатку, уложить себя с определённым усилием в спальник и удивительно быстро, крепко уснуть.
Могучий храп, рокотом вырывающийся из нутра палатки, держал диких зверей на почтительном расстоянии от охотничьего стана. И даже хитрая лиса, от чего-то облезлая и тощая, покусившаяся было на остатки тушёнки в банке у костра – и ту как ветром сдуло, когда Лев Викторович, очевидно, вошёл в раж и всхрапнул громче и протяжнее обычного.
Утром, сообразив незамысловатый завтрак, и, прихватив ружьишко и топорик, который Лев Викторович приладил к поясу, по росе, с гулко стучащим сердцем наш герой устремился к вожделенному месту.
Ему всю ночь снились то алмазные горы, то золотые прииски, то кучка, пардон, дерьма. Последнее, зная из своего опыта, всегда было к деньгам. Чем больше кучка, тем больше денег.
Ориентируясь на глазок и на память, ведь запомнил же он, где «пылали зарницы», Лев Викторович не сомневался, что обязательно найдёт что-нибудь уникальное! Что-нибудь полезное ему лично и человечеству в целом! И как он потом об этом на всю страну расскажет, по телевидению выступит! И сам президент наградит его лично… Нет, с президентом Лев Викторович переборщил. И быстренько спустился в своих мечтах до главы района. Да. И люди потом будут говорить: «Это наш соотечественник нашёл, вот какой он герой!» Что нашёл-то, Лев Викторович? Предаваясь со всей самоотдачей мечтам, незадачливый искатель экстрима действительно нашёл и, более того, влез ногой в совершенно прозаическую вещь. При этом отметил, что параметры оной вещи были такими же, как и во сне. Тютелька в тютельку. Да-а, это вам не город, товарищ Томилов. Пора бы уже и привыкнуть-то за столько лет! Медведи в туалеты не ходят. Дикие ведь. Для них туалет там, где приспичило. Если бы у нас так было, то… Томилов решил не думать, что бы было у нас. Он вытер сапог о траву и зашагал далее. Ничто не должно его останавливать!
Охотник прислушивался, принюхивался и присматривался. Не пахнет ли горелым, не стонет ли кто-нибудь. Хоть он тут и один был, в лесу, да мало ли. Какие-нибудь туристы. Нагрянут, насорят и, не выдержав комариного натиска, восвояси сбегут. Видал Лев Викторович таких вот туристов. В гробу и в белых тапочках…
Нет, всё же даже не сорок – Лев Викторович устало привалился ноющей спиной к стволу ближайшей сосны. Марш-бросок в погоне за неизведанным был ему не по силам. Оставаться совсем без сил как-то не больно-то и хотелось. Были бы силы – приключения найдутся. Часы показывали, что он в поисках вчерашнего свечения уже порядка часа бродит. И никак не набредёт на что-то, что ясно бы дало понять суть произошедшего. Ну, в самом деле, почему нет таблички с крупной надписью «Иди туда!» и указателем. Жить бы проще стало, в самом деле! Эх. Нельзя, чтобы проще. Всё сложности какие-то, загадки, закавыки.
До уха Индианы Джонс преклонных лет долетели обрывки чьего-то разговора. Речь незнакомая. Чужая речь. Лев Викторович и в родной речи молодых россиян бывало, не разбирался. Сленг, чтоб его! Одни только «клавы», «аськи», «мэйлы» и прочие-прочие вызывали у Томилова много вопросов. «Кто же это там не по-нашему балакает? – подумал он, вскинув ружьишко.»
Пойти на голос? А его звали? А если нет, то зачем соваться зазря. А если враги? Эти мыслимые и немыслимые вопросы атаковали Льва Викторовича, приведя разум и чувства в смятение! Отважно крякнув, мол, была ни была, держа ружьё на изготовку, Лев Викторович пошёл на встречу своей судьбе. И вышел, как ни странно, на широкую поляну…. Места, которые он знал, видоизменились! Вот те на! Откуда тут поляна?! Глаза нашего героя округлились, лицо вытянулось от изумления, поскольку на поляне, помимо её самой, он лицезрел с десяток молодчиков в ненашенской униформе - комбинезонах цвета хвои. Под два метра ростом, косая сажень в плечах и все причём, как один, уставились на него, такого маленького и такого беззащитного любителя природы и … приключений… да-да, на пятую точку. Похоже, нашёл их, приключения. Ишь, как пятая точка сейчас радуется, наверное…
- Ребята, а вы тут… что делаете? – севшим голосом пробормотал Рэмбо на пенсии. Про ружьё он совсем позабыл. Да какое тут ружьё?! У детинушек в ручищах было оружие куда значительнее, чем его захудалая двустволка. Автоматы вроде бы! Очень на них похожие игрушки, очень!
Бойцы, как по команде, словно только его и ждали, окружили застывшего на месте охотника. Лица сплошь смуглые и такие серьёзные. Кавказ? Китай? Господи, ну какой Китай?! Рост не тот, глаза другие. О глазах, кстати, замолвим слово. Такие необычные глаза…. «Батюшки-светы! Зрачки, как у кошки! Люди-кошки! Караул! – мысленно закричал Лев Викторович.»
- Ничего не видел, ничего не слышал, ничего никому не скажу. – выпалил скороговоркой разом пожалевший обо всём Томилов и сделал шаг в сторону леса. Побег? Как бы не так, дорогой Лев Викторович! Ребятки надежно отрезали путь назад. Нельзя! Много видел, брат, много слышал. Мало понял… Понял – не понял, в расход… Так полагал сам Томилов. Оказался в ненужное время в ненужном месте. Бывает… Знать, судьба у нас такая… Фатум… Как у Михаила Юрьевича Лермонтова в «Герое нашего времени». Но фаталистом Лев Викторович себя не считал. Наоборот, верил, что в силах человека самому заправлять своей жизнью. Распоряжаться ею, как почти по Марксу с Энгельсом – каждому по возможностям и по потребностям. Не умеешь распоряжаться – кори Судьбу-злодейку, вини во всём злой рок. Умеешь если, научился – то радуйся, что смог, сумел! Мечты мечтами, жизнь жизнью. Почему-то одним удаётся заиметь дачу на Канарах, а другие не могут даже собственного угла обрести. В деньгах ли счастье? В них ли вся суть и соль человеческого бытия? И сейчас, стоя в окружении, Лев Викторович задавался вопросом: что дороже этим людям – их тайна, наверняка замешанная на больших деньгах, или жизнь пожилого человека?
Мафия? Браконьеры? Мутанты?! Кем они были? Кто они… «Кто-кто! А вот кони в пальто! – насмешливо ответил внутренний голос.» Что ему? Ему ничего, голосу внутреннему. Может иронизировать сколько влезет… Благо слышит только лишь сам Томилов.
Зато на лице охотника читалось многое. В основном недоумение и полная растерянность. Как там, в остросюжетных детективах, приёмы рукопашного боя? Кун-фу, карате и айкидо? Не силён был Лев Викторович в восточных единоборствах. Вы представьте, наш пенсионер и вдруг кун-фу или тоже карате… Да его от одного резкого взмаха ногой заклинит! В общем, ситуация минус сто, безвыходная такая ситуация… К худшему Томилов приготовился сразу же. Закрыл глаза и, даже, дышать практически перестал. Куда ему против десяти? С одним бы он тоже не справился.
Бойцы переговаривались между собой. И вроде даже понизили тон. Будто Томилов мог что-то в их речи разобрать! Смолкли вовсе. Лев Викторович, смекнув, что лишать жизни его, как нечаянного свидетеля, никто не собирается, приоткрыл один глаз. Затем и второй. Он понял, чем вызвано это внезапное молчание – пересекая поляну ровным шагом, к ним направлялся какой-то человек в чёрном. «Главарь! – сообразил Томилов, напрягшись вдвойне.» Сердце его не дрогнуло. Только чуть едва не остановилось. А так нет, всё нормально… Да какое там нормально?! Лев Викторович готов был сойти с ума! Но прежде чем сходить с ума, вопрос всё-таки оставался открытым, хотелось знать! Хотелось быть в курсе – что означает это всё?!
Главарь разъяснит? По суровому взгляду было ясно, как день, что правда для Льва Викторовича станет делом сложным. Поскольку он её вряд ли сейчас услышит. Особенно из уст этого строгого, по-военному одетого человека. Печально, однако… И форма, опять же, не наша. Чужаки! Понаехали тут, травку топчут…
Ребятушки вытянулись пред шефом по стойке смирно. Хором рявкнули что-то на своём наречии. «Приветствуют, наверное…, - подумал без пяти минут на Том Свете Лев Викторович.» Командир полка кивнул, мол, «вольно». Бойцы посторонились, давая полный обзор на вышедшего из «дебрей Амазонки» скромного, дрожащего мелкой дрожью престарелого «партизана».
Босс насупил соболиные брови, заложив жилистые руки за спину. Можно сказать, любимая поза диктаторов всех времён и народов. И не удивительно. С таким-то ястребиным профилем и вызывающим панику выражением лица!
В телосложении грозный коммандос явно проигрывал своим бойцам. Ветер дунет – унесёт! Но так же высок, подтянут и смугл. Это вам не абы кто! Образцово-показательный командир прямо-таки! Только с прической у него неувязочка вышла: вопреки лаконичным коротким стрижкам подчинённых, у шефа был явный уклон не то в хиппи, не то ещё куда. Или, Лев Викторович мысленно перекрестился, и вовсе в нетрадиционную (чур, меня, чур!) ориентацию! Подумайте: мужик, военный, а патлы-то распустил! Иссиня-чёрные, вьющиеся локоны ниже плеча! Не по уставу как-то получается! Слава Богу, что хоть не поленился их в хвост собрать, на затылке. Женский пол с такого красавца уж наверняка глаз не сводит! Наш покоритель аномальных зон тоже не сводил глаз. Но совсем по иному поводу. В воздухе повисло напряжение. Ещё немного и шарахнет разряд 220! И будут жертвы!
- Кто такой, каковы цели?! – гаркнул жгучий брюнет по-русски и так, как будто охотник был глухим. Томилов вздрогнул от неожиданности, занервничал ещё сильнее, холодный пот заструился по спине. Во пугает! Чуял Лев Викторович, как Мухтар, ни к чему хорошему это не приведёт. Документов при себе не имел. Это кто же в лес с документами-то поедет? Если только лес не по ту сторону границы. Нет. И были бы – не показал. Отберут к чёртовой бабушке! Сразу видно.
- Я, это… я… - Лев Викторович осип, натужно прокашлялся в кулак. Вот незадача! Со страху голос пропал, живот свело. До медвежьей болезни рукой подать. Горы алмазов снились, прииски золотые? Ну, ну… Верьте, граждане, снам, верьте. Сидел бы, как все нормальные люди сейчас, у любимой палатки. Птичек слушал, сало кушал. Спрашивается, чего не сиделось?! Чего попёрся? Сто лет оно надо было – сверкало себе и сверкало! Авантюрист, ёшкин кот!
- Кто такой, каковы цели?! – стальным голосом, без воплей, отчеканил командир, зыркнув из-под густых бровей своими жуткими глазами. Вы к взбешённым котам не присматривались? Зрачок с крупную смородину! Врагов пугать. Вот это и увидел сейчас Томилов.
Молчание отчего-то сильно не нравилось чернявенькому вражескому вояке. Разговор не клеился. Совершенно! Правда, Лев Викторович всегда отличался своей тягой к прекрасному! Ой, что вы! Болтать о чём угодно – его конёк! От погоды до политики. Здесь же, попав в странное общество, не знал и с чего начать, чтобы не побили…
Чуя погибель в который раз и памятуя судьбу пресловутой кошки, Томилов судорожно сглотнул подступивший к горлу ком. Опустил голову, размышляя над своей трагической участью. Вот попал так попал!
Командир, уж точно покоритель женских сердец, явно довольный произведённым эффектом, подошёл к пенсионеру вплотную и навис над ним, как кавказские горы над Тереком. Едва ли Лев Викторович походил на бурный Терек. Как это у Лермонтова, в «Демоне»: «И Терек, прыгая, как львица, с косматой гривой на хребте, ревел…». Ревел… Может, слезу пустить? Гениальная идея! Разжалобить. Глядишь, смилуются, отпустят на все четыре стороны. Не ревелось чего-то… Не солидно.
- Кто такой, каковы цели?! – как попугай, в который раз повторил коммандос и положил свою тяжёлую длань на слабеющее плечё Томилову. Охотник бросил беглый взгляд на руку. Рука как рука, пять пальцев, ногти аккуратно подстриженные. Аккуратист! Удивительно, что не кошачьи когти! В животе у пенсионера раздалась негромкая грустная «музыка». Её вот как раз и не хватало для полного счастья!
- Да я тут… охотился… - неуверенно пролепетал Лев Викторович, подняв на командира задумчивый взгляд, - а вы тут чего… делаете…
«А они тут, знаете ли, в гольф играют, на полянке. – буркнул внутренний голос, - Ну, Томилов! Так тебе и скажут, что они ТУТ делают! Как же. Жди!»
Любитель допросов вздохнул. Скучно ему с человеком стало. Убрал руку. Томилову заметно полегчало. Кто знает, что у них у всех на уме? Одно известно наверняка - вряд ли что-то разумное, доброе и вечное. Мороз по коже продирает! И командир этот, пялится и пялится! У, зараза! Как студент на вахтёра в женском общежитии! Вот змей-то! Не может оставить в покое безобидного пожилого человека!
К слову о безобидности пожилых. Народ подметил, что на вид хилые бабульки не хило работают своими слабыми локтями, когда им нужно занять сидячие места в общественном транспорте, а мест на всех может не хватить. И откуда только силы берутся?! Непонятно. У Льва Викторовича не тот случай был, чтобы локтями работать. Тут головой думать надо… было раньше! И не стоял бы сейчас перед не понять кем и не переживал бы. Вредно в его возрасте переживать, вредно… И всё-таки, приключения… Да, да… Приключения!
Из уст занудного доходяги прозвучал приказ, адресованный верным бойцам. Двое подхватили пенсионера под белы рученьки и силком потащили на середину поляны.
- Что происходит?! Что вы делаете?! – истошно закричал Томилов, как будто очнувшись, – Я пойду в милицию! Я буду жаловаться! Прекратите!
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – безапелляционно констатировал внутренний голос погребальным тоном.»
- Пустите немедленно! – кричал Лев Викторович и вдруг вспомнил, что у него в руках ружьё имеется. И что этим ружьём можно кой-чего делать. Лягнув одного и поддав под дых прикладом другому, отважный последний герой припустил с поляны. Матёрые воины скорее просто не ожидали такого от помирающего со страху дедули. Потому и удалось пенсионеру резво рвануть на свободу. Только вот достичь желанного ему не светило. Путь перерезали другие ребятки, наставив на почуявшего ветер перемен старика дула своих автоматов. Прямо скажем, некрасивая картина получилась.
- Фашисты! – срывая голос, заголосил Лев Викторович и изменил траекторию. Сердце заходилось с непривычки, дыхания перехватывало. Сколько раз клялся и божился бегом трусцой по утрам заняться. Откладывал. Откладывать надо деньги на чёрный день, а здоровье ждать не будет. Возьмёт и подведёт!
На сей раз, сам командир встрял между Томиловым и лесом. Кинжалом пригрозил! Прямо как в ресторане – и холодное тебе, и горячее…
- У, черти! – выругался сквозь зубы Лев Викторович. К нему стали возвращаться азарт и, вот чудо, дух авантюризма! Вовремя.
Командир выставил кинжал вперёд, встав в позу нападения. Красиво стоял, по-киношному! Но и Томилов не лыком шит. В ружьё! Эх, где наша не пропадала! Спиной почуял, что его окружают. Как бы ни так! Проявил редкие чудеса запоздалого героизма, резко развернувшись назад и пальнув в воздух. Грохоту-то было, ой! Птицы получили очередную порцию стресса. И полетели к лесному психологу, наверное. Или к лешему. С жалобами.
Крутые парни опешили. Что они подумали нам не известно. Но можем предположить, что приблизительно такое: мало ли, дедок психованный? Старичок с двойным дном. То трясся, то палит по сторонам ни с того ни с сего. Позднее зажигание! Как здесь: купишь порой фейерверк на Новый год. Все, как положено, сделаешь – в снег его фитилем вверх воткнёшь, запалишь, на километр отойдёшь. Ждёшь красоты. Уже улыбаешься, предвкушая веселье! Он – пфф и всё. И всё веселье испорчено. Ну не работает! Подойдёшь. Проверишь. Бумажку у фитиля расковыряешь, а он ка-ак бахнет! Неожиданный фейерверк прямо получается. Томилов поражал той же внезапностью. Ещё по ТВ как-то умный дядька-психолог учил: главное при встрече с опасными людьми вести себя неадекватно. Может быть Лев Викторович видел эту передачу, может и нет. … а если опасные люди тоже психи. То что тогда?...
- Стоять! - надрывно гаркнул почти Аниськин. А и то! Чего бы и не поорать напоследок? Никто ж не возражает! Повышать голос? Да вы что! Когда бы Лев Викторович голос-то повысил?! Только здесь. Эксклюзив! На ум, что ни на есть к месту, пришла перчённая фраза из кровавого сериала. Чтобы поборник дипломатии, приличный с виду человек, выдал такое в обычной жизни?! Миллион бы предложили – ни за что! Сейчас же случай был особый. Форс-мажор, обстоятельства! И, по мнению Томилова, настал тот самый светлый миг! Момент истины! Минута славы! Когда, как говорится, главному герою можно всё! И выпить, и закусить, и по матери кого хочешь послать, и замужнюю крепко поцеловать! Всё! Зверя внутри него разбудили, окончательно разбудили! И не хотел ведь. Сейчас кинется! Томилов расправил плечи, вскинул голову, состряпав такую презрительную мину, какую только мог! Да, да. Уж конечно. Что может быть ужаснее этого уничижительного взгляда, как будто Лев Викторович старательно пытается с задранной головой рассмотреть что-то у себя под ногами. «Лучше сдайся по хорошему, а! – взмолился внутренний голос, - Пока они сами не озверели.» Томилов мотнул головой, отгоняя паскудные мысли. Вот ещё! Сдаться?! Да ни за что!
«Ну и флаг тебе в руки, милок. – опечалился внутренний голос.»
Лев Викторович раскрыл рот, что бы со смаком, перешагнув через самое себя, высказаться в контексте происходящего и… забыл… Стоит, как дитё на военном параде, с раззявленным ртом, глаза из орбит лезут. Мама дорогая, это ж страшное дело! Просто убийственный вид! Воины озадаченно перешёптывались. Со стороны казалось что, то ли дедушка помирать собрался и сейчас последний вздох испустит, то ли это у него живот прихватило неожиданно.
- Э-эх, ёлы-палы! – с досадой прошипел сквозь зубы Томилов. Зубы были ещё практически свои. Чему Лев Викторович был всегда рад. Редкая удача для человека его лет! «Может, командира куснуть? – мышью прошмыгнула сногсшибательная мысль.» Нет. Вдруг ядовитый….
- Да провались оно всё!
Бросил ружьё на землю. Конечно. Разок стрелянул, а перезаряжать время нужно. Развёл тут театр одного актёра. Юморист.
- Всё! Сдаюсь! - поднял руки кверху, не зная, в какую сторону ему поворачиваться. В какую не повернись – везде одно и то же. Допрыгался, зайчик, добегался.
Командир одобрительно покачал головой. Убрал кинжал. Парочка бойцов опять шагнула к мучимого совестью и неизвестностью Томилову. Сдаться, по собственному желанию?! Да как же так?!
- И можно без рук… - устало промолвил охотник без охоты. – Куда идти?
Коммандос перевёл слова пенсионера и ребятки, кивнув, с чувством явного облегчения отконвоировали его на середину поляны. Нервный какой-то человек попался.
Исполненный неожиданной светлой грусти, Томилов поглядел на синее небо, на залитую солнечным светом поляну. Как в последний раз. И уплывали в синеющие дали его смелые мечты о награде из рук хотя бы главы района. Никто не узнает, где сложил голову герой Томилов. В голове проплывали выпуск районной газеты с короткой заметкой о безвременно ушедшем и никому неизвестном… Рано думать о косточках! И над головами троих, как знамение Нового Пути, засиял голубо-синий купол. Невысоко. Метрах в двух. Лев Викторович опять раскрыл рот. Задрал голову кверху. Так вот откуда сияние! Нашёл! Нашёл и обрадовался! Прослезился. Улыбнулся. Засомневался: стоило ли оно того?… Купол колоколом упал на троицу. Ярко вспыхнул! Мгновение и центр поляны опустел…
Перекрёсток (рассказ)
Произошло это в мае этого года. Село Державное. В этом селе молодёжи почти не осталось. Школу и клуб закрыли,магазины закрыли, работать было не где. Одни пенсионеры остались. Всего человек 20. Само село так же собирались закрывать. Кругом лес, дорог зимой считай что нет. Весной и осенью одна-единственная трасса размывается - это лесная просёлка, не надёжный путь.
Пенсионеры на свой страх и риск жили последнюю весну там. Дожили до мая. В конце мая дорога стала более-менее пригодная для проезда. Люди в селе не голодали, так как сами выпекали хлеб из муки, закупленной с лета. Держали домашний скот. В общем, жить так они привыкли. Минус был только в одном - чтобы попасть, например, к врачу, нужно было топать пешком или в телеге ехать до основной трассы к автобусу. А это почти 10 км.
Но прежде чем дойти до трассы, нужно было миновать Перекрёсток. Место пользовалось не очень хорошей славой. Просёлочную дорогу пересекала другая лесная дорога, которая начиналась лесом и заканчивалась лесом. Глухой путь.
Несколько лет подряд на сосне у этого Перекрёстка находили повешенных с обезображенными лицами. Кому нужно было тащится к Перекрёстку от основной трассы и вешаться именно тут - жителям села было непонятно.
Однажды женщине по имени Анна нужно было срочно поехать к дочери в город. С нею пошли двое провожатых. Провожатые ходили всегда. Это двое моложавых деда с ружьями.
До Перекрёстка всё было нормально. Стояла чудесная солнечная погода, на небе ни облачка. Но как только они подошли к Перекрёстку, как сгустились тёмные грозовые тучи. Полило, как из ведра. Люди укрылись под одной из сосен. Кроме них, других людей они не видели. Дорога, которая шла из леса и уходила в лес, уже успела за несколько лет порасти молодыми сосенками, кустарниками.
Гроза закончилась, люди вышли из укрытия и вдруг видят, дорога, которая была заросшая,оказалась заасфальтированной! Они не поверили своим глазам!Лес был тем же. Вдруг слышат, по дороге, из леса, едет автомобиль. На большой скорости. Анна и двое её сопровождающих юркнули за деревья. Наблюдают. На перекрёстке затормозила невзрачная иномарка, местами краска послезала, страшненькая такая машинка. Из неё вышло двое человек. Один закурил, а другой просто стал расхаживать туда-сюда, ноги разминать. Вдруг подъезжает откуда ни возьмись другая машина. Яркая, нарядная. Но похожая на катафалк (есть такие машинки, в которых гробы перевозят, в основном в европейских странах). Двое мужиков смотрят на неё, тоже весьма удивлённые. У "катафалка" открываются задние дверцы. Оттуда выползает нечто. В грязном фраке, замаранной рубашке, волосы торчат в разные стороны, лицо жуткое,в пятнах, как у покойника. ОНО шаткой походкой направляется к одному из мужиков, хватает его за шею обоими руками и начинает душить. Мужик хрипит, но не вырывается. Как овца покорная. Второй тоже пошевелится не может.
ОНО задушило первого мужика. Мужик упал бездыханный на асфальт. Анна и двое дедов из своего укрытия видят, что мужик не шевелится. Он мёртвый.
Деды забыли, что у них ружья. Вместе с Анной как сиганули через лес, не разбирая пути. Поздно ночью выбрались к селу. Испуганные, неделю ни с кем не общались. А через неделю все и померли.
Когда в доме Анны её дочка и подруги Анны прибирались, нашли тетрадочку, в которой Анна описала то, что было с ними троими в лесу. И там же была раскрыта загадка их молчания. Каждую ночь всем троим являлось жуткое ОНО - оживший мертвец. И обещал их задушить, если они кому-то что-то расскажут. Запись о случившимся была сделана накануне смерти всех троих свидетелей страшных и необъяснимых событий.
Посёлок Белая гора (рассказ)
Эту историю рассказал мне один демобилизованный солдат, имя которого в целях, понятных всем, называть не буду. Часть, в которой он служил, располагается близ таёжного посёлка Белая гора. Но этот посёлок пустует уже много лет. Почему - до сих пор не ясно.
В этой части старослужащие проверяют выносливость новобранцев странным образом.
Ночью, когда все спят, новобранцев группами по трое отводят к тому посёлку и заставляют проходить через "Пасть Дьявола" - ворота в виде арки, но с хищно торчащими досками вверху. Получается точно чья-то пасть.
Я вначале не очень-то поняла - что тут такого особенного. Зря пацанов тащат туда - 5 км от части.
Оказывается, что почти десять лет назад (в ноябре этого года будет десять) один прапорщик вместе с тремя служаками, без пяти минут дембелями, отправились в тот посёлок. Якобы они были пьяные и им казалось, что там звучит музыка и там дискотека в клубе. Их отговаривали, но они туда всё же потащились.
Они ушли. А к утру в часть приковылял какой-то странный старик. У него были бешеные глаза, зубы почти все выпали, волосы до пояса и ногти такие длинные, что жуть просто. Ещё на нём была какая-то одежда. Точнее, лохмотья.
Говорили, что он подошёл к КПП, что-то прохрипел и умер. А когда его тело внесли на территорию военной части - заметно было, что он ещё и разлагаться начал. Так быстро, буквально в течении часа.
К полудню его тело невозможно было опознать по внешности - кожа была покрыта трупными пятнами, нос провалился, щеки ввалились и в них появились дырки. К вечеру того же дня на месте тела осталась зловонная жижа и кости.
Часть располагается далеко от основной федеральной трассы, поэтому когда приехала "Скорая" и милиция, а это произошло уже к полуночи, им достались лишь кости и вязкая вонючая субстанция. (вязкая, потому что жидкость из жижи испарилась)
Прапорщика и тех троих дембелей объявили в розыск. Так как командование части решило, что они попросту смылись. Только вот куда можно было бежать - в тайгу к диким зверям? Оружия при них не было.
Чтобы пресечь ненужные слухи и сплетни по поводу старика, солдат собрали и объяснили, что старик страдал редкой формой заболевания. Однако, слухи вопреки "разъяснениям", всё же поползли.
Солдатики с КПП, как раз из новичков, сказали, что этот старик, когда умирал, повторял имя "Лена, Лена". А Леной звали подругу одного из дембелей, которые пошли вместе с прапорщиков в тот посёлок заброшенный.
Несколько умников сложили все части истории и получилось следующее: прапор и дембеля ушли в посёлок, но там с ними что-то произошло. Один из них вернулся, но сильно постаревшим.
Вот потому-то и устраивали испытания новоприбывшим - прогулка через "Пасть дьявола". Пощекотать нервишки пацанам. Вот такую историю рассказал мне мой знакомый.
Посёлок этот на карте не значится, потому что он не жилой.
Побег из плена (рассказ)
Пришло время для очередного рассказа. На этот раз поделюсь с вами историей одного ветерана. Ему уже восемьдесят четыре года. Но старик бодр и при памяти. Зовут его Николай Петрович Дядечков. Служил он в 143 гвардейском стрелковом полку. Дошёл практически до Берлина. Был ранен и отправлен в госпиталь.
Что он рассказал мне? Прежде чем изложить его рассказ скажу ещё несколько слов - в те времена о необычном говорить было не принято. Так как это считалось антинаучным, пережитком прошлого и так далее.
А теперь непосредственно сам рассказ:
Когда началась война, Николай Петрович гостил у своей тётки в Москве. На фронт отправился в числе первых. Прибавил себе возраст на три года. Ростом и лицом он был старше своих лет. Можно было вообще все 20 дать!
Пережил и бомбёжку, и окружение. Был в плену, бежал. Но о том, что он был в плену никому не рассказывал. За плен могли расстрелять, так как люди, побывавшие в плену считались врагами народа. Вот такие были страшные времена.
О том, какие фашисты были звери знают все. А вот о чём узнал Николай Петрович.
Немцы захватили деревушку Искра. Создали там свой штаб, население заставили работать на себя. Кого-то расстреляли. В основном тех, кто не мог работать (маленькие дети и глубокие старики).
Отряд Дядечкова должен был взять деревню в кольцо и до наступления основных сил не давать врагу выйти из окружения. Искра находилась среди холмов близ озёр. На холмах - сплошь сосна.
Как-то ночью был Николай Петрович на дежурстве. слышал от ребят, что волк повадился ходить к их лагерю. Время такое - зверь к человеку льнёт. Напугали видимо его бомбёжками и стрельбами - выгнали из лесной чащи. Вот и бродит серый хищник кругами, добычу ищет.
Близко волка не видел никто. Всё больше издали его примечали. И вот стоит на посту Николай Петрович, Искра в низине огнями светит, обрывки речи немецкой и немецких песен ветер доносит. Над головой - ветви сосен и звезды через них поблёскивают. Морозно. Ноябрь.
Чувствует вдруг Николай, глядит на него кто-то позади. Оборачивается, оружие на изготовку. А позади парень стоит. Безусый, молодой. Незнакомый совершенно. И на немца не похож. Попросил воды и еды. Николай дал ему поесть и попить. Парень поблагодарил и ушёл в лес. И как только он ушёл - с Николая будто наваждение сошло. Он испугался - не увидел ли кто-нибудь ещё этого человека? Ведь могут спросить про него. Да ещё спросят - почему Николай не разбудил никого, документы у него не спросил и так далее.
Через три дня прилетели бомбардировщики фашистов и разбомбили холмы. А потом немцы ходили и добивали тех, кто был ещё жив.
Николая они почему-то не добили. У него была повреждена левая нога, левая рука. Два немца чуть не подрались из-за русского солдата. Пришёл третий, какой-то немецкий военный чин, и приказал взять с собой раненного.
Оказывается, в живых они по глупости больше никого не оставили. И им нужны были сведения о наших войсках и наших планах. Держали Николая в каком-то сарае. Ногу и руку, правда, перевязали. Приходили с допросами, иногда били. На четвёртый день пришёл к нему какой-то немец-очкарик. Сразу было видно, что штабной. Такие не воюют, а сидят за бумагами. Пришёл и сказал, что утром будет расстрел, так как от Николая ничего узнать не удалось и теперь он больше не нужен. Сказал и ушёл.
Николай не спал всю ночь. Какой теперь от сна толк-то? Перед смертью не выспишься. Вдруг слышит, что кто-то у стены сарая копает-скребётся. Подошел Николай к той стене. Прислушался. И вправду, копает кто-то. В щелки между досок ничего не видно.
Николай позвал. Никто не отозвался. Ему не по себе стало. Немцы изгаляются? Какого-то зверя решили натравить? О зверствах фашистов Николай был наслышан. И как собакам младенцев на растерзание бросали, и прочее.
Под стеной стала образовываться маленькая ямка, провал. И через полчаса в сарай залез огромный серый зверь. Весь в земле. Как такой большой зверюга пролез через вырытый им же лаз было загадкой. Николай прижался к противоположной стене, к доскам. Поскольку считал, что сожрёт его-таки этот зверь. В сарае не было яркого света. Зато у двери в сарай висел фонарь. Правда, снаружи. И его свет пробивался сквозь щели в нутро сарая.
Зверь был похож на волка, но крупнее и голова не так вытянута. Уши меньше и располагались не на макушке, а как бы по-бокам головы. Зверь смотрел на Николая, как тому показалось, долго. Затем вылез через лаз. Николай, не долго думая, полез следом. Чуть было не застрял. Когда он выбрался - его поразила тишина в деревне. Немцы всегда охраняли деревню. А тут словно бы никого не было. Не вникая в суть этой обстановки, Николай подался до леса. Как он только не угодил в озеро или ещё куда - одному богу известно.
К рассвету он был в незнакомых местах. Сел на поваленное дерево и заснул. А проснулся в госпитале на койке. Тут ему и пришло в голову сыграть амнезию. Временную.
И уже после войны, почти пять лет спустя, он случайно узнал, что деревня Искра была найдена пустой. Людей в ней не было. стояла немецкая техника в некоторых дворах, оружие лежало. А людей не было. Но всё это - информация засекреченная была. Сейчас - не знаю.
В войну всякое бывало. И даже необъяснимое. ...
Лифт (рассказ)
Эту историю рассказал один мой приятель. Мы дружили с ним в университете. И вот, как-то встретились. Зашли ко мне. С обычных тем переключились на тему мистики. Да, моему приятелю не позавидуешь... Судите сами.
Однажды он, уже год отработав, правда не по своей специальности, сумел приобрести жильё по сходной цене. Однокомнатная "хрущевка" в пятиэтажке, третий этаж.
Поселился там мой приятель. Обставил скромно, по средствам. Через три дня, после справленного новоселья, он пошёл провожать своих друзей. Стал подниматься и вдруг в стене на первом этаже увидел... двери лифта! Но их там не было раньше. В домах такого типа они вообще отсутствуют!Он подошёл поближе. Пощупал двери. Всё как надо. Кнопка сбоку на стене. Вдруг стало слышно шум приближающегося лифта сверху! Приятель шарахнулся от лифта и побежал на свой этаж. Заперся в квартире. Включил телек погромче. Он очень испугался!Хотя не робкого десятка. Выпил то, что не допили гости. В бутылке оставалось немного вина. Может, он был пьян? Был, но не настолько, чтобы у него начались галлюцинации. И из-за страха он разом протрезвел!
Ночью он практически не спал. Ему чудился шум лифта.
Утром, когда наконец, рассвело, приятель отправился к той стене. Ничего, естественно, он там не нашёл. Просто стена. Самая обычная. Такого холодного синего цвета, как и на всех этажах.
Этим история не заканчивается.
Где-то через неделю утром, как обычно, отправляется мой приятель на работу. Выходит из подъезда. Вдруг на пороге подъезда вспоминает, что что-то забыл дома. Разворачивается и буквально врезается в рослого черноволосого человека в кожаной чёрной куртке и чёрных брюках. Приятель пробормотал:"Извините". Потом ему становится не по себе. Он глядит вслед уходящему мужчине и понимает, что, по-идее, этот мужчина должен был идти буквально следом за ним и у такого здоровяка отнюдь не "кошачий" мягкий шаг. И такого жильца он тут не видел. Пускай приятель мог знать/видеть не всех, кто живёт в доме. Однако, как такого громилу нельзя было не заметить - не известно. Приятель думает, что этот "чудик" приехал на том лифте.
Через ещё несколько дней ему пришлось снова менять место жительства, так как по работе надо было переехать в другой город. В том доме со странностями он больше не появлялся.
[Наверх]